Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - Екатерина Русина

Тем временем борт заполняют пассажиры, самое время дать себе мысленную пощечину и прийти в себя. Взлетать всего десять минут, значит, надо быть наготове, обслуживание* начинается сразу после отключения табло «пристегните ремни». Застилаю телеги одноразовыми скатертями, делю соки на два пролета – туда и обратно, распихиваю молоко, лимоны, салфетки в контейнеры и ящики, закрепляю оборудование специальными стопорами. «Экипажу приготовиться к взлету» – эта команда значит, что бортпроводники должны занять свои места и пристегнуться. Мечусь по стойке, пытаясь ничего не забыть закрепить, иначе у нас с Вадимом отличные шансы получить тяжеленным контейнером в лоб при взлете.

Надо сказать, я еще не готова оставаться наедине с этой работой. Но бортпроводнику старшему (шефу), думаю, всё равно, первый у меня самостоятельный рейс или последний, надо, чтобы работа была сделана четко и вовремя. Мы с коллегой то и дело что-то забываем, то стаканы, то салфетки, то дорожные наборы, то чай вместо кофе. Грязную посуду собираем уже перед самой посадкой. Сказать, что шеф нами недоволен – не сказать ничего. Я мысленно ругаю диспетчеров и планировщиков, которые додумались поставить на один рейс двух вчерашних стажеров.

Во время стоянки мы носимся по самолету как сумасшедшие, меняем подголовники, контролируем службу уборки, которая почему-то всё забывает, и мусор находится снова и снова, я пытаюсь сообразить, всё ли мы выполнили по плану. Где же та самая четкая отлаженная работа, о которой я так мечтала? У меня всё валится из рук! Оказывается, зазубрить материал еще полдела, нужно пробовать всё делать своими руками, учиться брать на себя реальную ответственность.

Обратный полет проходит лучше, пассажиров меньше, можно не бояться, что чего-то не хватит и смело разливать людям все соки, включая такой популярный томатный. Вадим в одиночку собирает грязную посуду, а я пытаюсь вспомнить процесс сдачи питания, считаю оборудование, пломбирую дверцы телег, заполняю бумаги. Но, конечно, не успеваю до посадки. Пассажиры выходят, а мы с Вадимом в полной прострации сдаем бортовое питание и бытовое имущество. На послеполетном брифинге оба получаем устные замечания – куча нарушений в технологии, опоздания в докладах и сдаче борта. Мы это понимаем и признаем. Мне жутко стыдно, неприятно и хочется ныть. Как раз этим я, пожалуй, и займусь дома. Может, хоть Катя меня пожалеет. Или Рамиля, когда я напишу ей про весь кошмар, что творился со мной сегодня. Главное не нажаловаться родителям, а то еще скажут: «Ну и кто тебя гнал в эту Москву?!».

Мы с Вадимом уныло бредем к службе, обсуждая наш суетный первый полет. Хочется верить, что всё приходит с опытом. На этот раз у нас есть какое-никакое оправдание – мы оба выполняли свой первый самостоятельный рейс. Но на душе от этого не легче.

Всего четыре часа полета, не считая двух часов предполетной явки и сдачи самолета. А столько ошибок, невероятно. Мне казалось, всё будет проще. С досадой сажусь в автобус до метро Домодедовская. И тут понимаю, что за всё время полета ни разу не посмотрела в иллюминатор! Где же романтика?

27 апреля 2008 г.

* * *

Мой следующий рейс вновь в Южно-Сахалинск, что не может не радовать. Мы вылетаем по расписанию, всё идет спокойно. Вокруг меня опытные бортпроводники и мне не страшно что-то забыть, они обязательно напомнят. Пассажиры ужинают при неярком свете, некоторые уже спят. В салоне довольно тихо, четко слышно, как работают двигатели. Замираю в конце салона и наблюдаю за людьми. Должно быть, у них отличная выдержка, если они живут так далеко от своих близких. Я пока не успела понять это на своем опыте, некогда было скучать. Не знаю, каково тем, кто остался, быстро ли для них прошло это время, чувствуют ли они как-то моё отсутствие? Я знаю, что где-то там, далеко, меня еще помнят. Но уже плохо помню, что чувствовала, когда решилась уехать. Неужели мне не было страшно? Я смотрю на этих людей, которые летят на Дальний Восток, слушаю ровную работу двигателей, мне так спокойно и уютно от этого тусклого света в салоне и так тихо радостно, что я в пути. Где же смысл? Если бы меня вдруг кто-то спросил об этом, я бы ответила: «Это ведь работа». Но какой смысл в этом всём для меня? Зачем я здесь, зачем мне снова на Сахалин? У меня будто загадочная связь с маленькими точками на карте, которые вдруг превращаются в города, изрисованные улицами, реками, мостами… Маленький круглешок на карте с названием «Южно-Сахалинск» через несколько часов еще раз станет для меня живописной горной местностью, разольется Тихим океаном, приютит меня в большом гостиничном номере с зеленым покрывалом. И я буду чувствовать, что беседую с этим островом, что проживаю нашу историю, никак не связанную с другими людьми. Возможно, вы когда-то чувствовали нечто подобное, забравшись на гору в полном одиночестве. Смысл, наверное, в том, чтобы чувствовать жизнь. Она есть, она вокруг и внутри нас, она во многих километрах под нашим фюзеляжем, и она внутри него, в каждом из этих людей. И она в сердце Сахалина, который ждет с нами встречи. Кто-то создал всё это и, определенно, для того чтобы мы чувствовали покой от единения друг с другом. Мир такой огромный и такое счастье – чувствовать, как он живет, и как ты движешься навстречу разным его уголкам. Разве я могла подумать, что когда-то окажусь за тысячи километров от дома, что моя жизнь будет исчислять свой ход в тысячах километров. Пожалуй, каждый бортпроводник немного потерян в жизни, находится в поиске, иначе зачем превращать свою жизнь в непрекращающееся путешествие?

Под утро в стойке становится очень холодно, и когда появляется свободное время, я устраиваюсь на откидном кресле поближе к иллюминатору, завернувшись в плед. Пассажиры на удивление мирные, спокойные. Улыбаюсь, смотрю на них с умилением. Потом смотрю вниз – какая же красота! Розово-горчичный рассвет, густо застеленные облака, хочется улечься в них как в горячую ванну с пеной. Как жаль, что почти все спят, они же ничего этого не увидят!

Очень болят ноги, хочется снять туфли, но без них будет совсем холодно. Жаль, что нельзя носить обувь без каблуков, восемь часов в таких туфлях – просто невыносимо для моего плоскостопия. Но даже это не портит общего состояния радости и покоя.

Кормить пассажиров завтраком весьма приятно – они сонные, милые, согласные есть всё, что дадут. Хотя, надо сказать, омлет выглядит омерзительно. Никого не удивляет, что мы долго кружим перед посадкой, жители Сахалина привыкли к затрудненным погодным условиям, задержкам и отменам рейсов. Самолет сильно сносит ветром, и мы садимся только со второго захода. В автобусе экипаж дружно молчит, в гостинице задумчиво расходится по номерам, а потом собирается за обедом. Через какое-то время после отдыха мы встречаемся в SPA-комплексе, и я сладко засыпаю на горячих камнях. А потом снова пронзительно чистый воздух, вечер, сон, сборы, прическа, макияж, фото на память, на этот раз в лётной форме, экипажный автобус, пыльный город, красная икра на рынке, аэропорт, медосмотр, смена бригады. Вот и всё. Еще одно маленькое путешествие подходит к концу.

Обратный рейс более оживленный, снаружи светло, пассажиры не спят, бродят по салону, опираются руками на аварийные выходы, глядя в иллюминаторы, сидят, вытянув ноги, на откидных креслах бортпроводников, не реагируют на наши замечания и постоянно просят что-нибудь попить. В средней стойке проходит оживленная дискуссия, пожилой мужчина в тельняшке что-то объясняет, вокруг стоят несколько человек, в том числе наш шеф. И мне даже негде присесть отдохнуть – всё занято пассажирами. Радует, что вообще атмосфера на рейсе дружелюбная, даже почти домашняя, люди с Сахалина летят простые, добрые, с ними приятно общаться.

Наконец, бурные аплодисменты – мы приземляемся в Домодедово. Каждый бортпроводник быстро сдает то, за что отвечает, и мы садимся в экипажный автобус. Сдаю переносную бортовую аптечку в службе и иду на остановку. Полтора часа в пути до дома с пересадками – автобус, метро, снова автобус, всё это так сложно после рейса. Человеку в форме не пристало спать в общественном транспорте. Так что держусь из последних сил, читая книгу. Долгожданная мягкая постель и двенадцать часов самого глубокого в мире сна.

Спокойной ночи, Сахалин.

29 апреля 2008 г.

Чукотские каникулы

Как же интересно узнавать – куда дальше? Это постоянные маленькие путешествия, маршрут для которых выбирают за тебя. Всегда наготове чемодан с тёплыми вещами и сумка среднего размера с самым необходимым в зависимости от длительности рейса. Есть еще такое понятие как резерв – ежедневно десять или более бортпроводников по двенадцать часов находятся «в резерве», с восьми утра до восьми вечера или с восьми вечера до восьми утра, в номерах гостиницы рядом с аэропортом, готовые в любой момент вылететь куда угодно, если срочно понадобится заменить кого-то из коллег в случае опоздания на рейс, проблем с документами, здоровьем и т. д. Поэтому в резерв нужно брать всё, от купальника до теплого свитера, в зависимости от того, какие рейсы наша компания выполняет в этот период. Так что набор вещей для резерва тоже всегда наготове. Итак, куда дальше?